Симон Шноль
№ 8, 1997 "Знание - сила"

Романтиком и энтузиастом сформировался перед самой Отечественной войной герой этого очерка, мой однокурсник и друг Николай Перцов. Пример его жизни - иллюстрация ярко выраженной нерациональности советской партийной системы: если такие преданные делу коммунизма энтузиасты, каким был Николай, всю жизнь борются с препятствиями, создаваемыми этой системой, если в борьбе рассеиваются идеалы и наступает мрачное разочарование у таких замечательных людей - система нежизнеспособна.

Кратко говоря, очерк посвящен романтической истории, как на запасе бесценного романтичного энтузиазма Н. А. Перцов и увлеченные им молодые люди без финансовой поддержки государства сумели создать одно из замечательных учебных и научных учреждений страны - Беломорскую биологическую станцию Московского университета (ББС МГУ).

Беломорская станция по своему значению для нашей страны уникальна, но и по ряду особенностей она не имеет аналогов в мире. В разных странах есть морские биостанции, в том числе лучше оборудованные и более комфортные. Но нигде нет биостанций, предназначенных для сочетания столь интенсивной педагогической и научной работы. Здесь лаборатории, оборудование, флот, морской проточный аквариум, библиотека, условия для работы подводников-аквалангистов.

ББС находится на берегу полуострова Киндо в Кандалакшском заливе Белого моря. Расположена она почти точно на Полярном круге. Сообщение с ближайшей железнодорожной станцией Пояконда (15 километров) - на судах по Ругозерской губе. Сквозь тайгу и болота проложена высоковольтная электрическая линия и проведена телефонная связь.

Место, выбранное для Беломорской биостанции МГУ, было обусловлено многими важными причинами. Разнообразный животный мир Белого моря позволяет изучать большинство типов животных в условиях естественных биогеоценозов (в этом отношении оно гораздо богаче Черного и Балтийского морей). Относительная изолированность от Мирового океана, весенне-летнее опреснение при таяньи снега, соединение атлантических и арктических элементов фауны, резкие перепады температур, сосуществование пресноводных и солоноводных видов животных и растений, молодость сухопутных береговых биогеоценозов - все это своеобразие делает Белое море крайнс интересной природной лабораторией.

Белое море, "по свидетельству очевидцев", по геологическим данным, возникло всего около 20 тысяч лет тому назад. Могучий ледник последнего оледенения, отступая, выдавил со скального основания почву и наносы прежних тысячелетий, проутюжил все скалы и выступы этого скального основания и в образовавшиеся ложбины и впадины хлынула вода Северного Ледовитого океана. Белые, розовые, черные, выглаженные ледником каменные берега островов и заливов Белого моря чрезвычайно красивы. В воображении возникают картины прошлых эпох, когда в теплом климате того времени здесь росли совсем другие растения и жили экзотические животные. А может быть, и люди древних веков. Все следы их жизни уничтожены ледником. Но в северном безмолвии может быть еще слышатся их голоса …

Небольшой геологический возраст Белого моря предоставляет возможность исследовать его фауну, флору, донные отложения в процессе формирования. Своеобразие - относительная изолированность от мирового океана, весенне-летнее опреснение при таяньи снега, соединение атлантических и арктических элементов фауны, резкие перепады температур, сосуществование пресноводных и солоноводных видов животных и растений, молодость сухопутных береговых биогеоценозов - делает Белое море крайне интересной природной лабораторией. Для организации студенческой практики удобна также близость Белого моря к Москве.

История Беломорской биостанции, ее замысел, строительство и место в интеллектуальной и нравственной жизни Московского университета полны глубоких символов. Станция была задумана выдающимся биологом, заведующим кафедрой зоологии беспозвоночных животных биофака МГУ (впоследствии академиком) Львом Александровичем Зенкевичем (1889 - 1970). В 1938 году на Белое море была послана экспедиция: группа студентов во главе с аспирантом К А. Воскресенским. 10 августа они установили заявочный столб.

В 1938 - 1941 годах директорами биостанции были известные зоологи Л.Л. Россолимо, Г.М. Беляев (еще студентом участвовавший в экспедиции 1938 года); во время Отечественной войны Г.Г. Абрикосов, а в первые послевоенные годы П.В. Матекин. Петр Владимирович Матекин имел в штате станции лишь одного сотрудника -сторожа А.П. Никифорова, который всю войну ревностно охранял биостанцию. Георгиевский кавалер, инвалид первой мировой войны, он бодро двигался на деревянном протезе, укрепленном ремнями, закинутыми через плечо.

Ясным июльским утром 1950 года Андрей Павлович Никифоров и его семилетний внук, беленький, голубоглазый, ангельского облика Валя Сметанин, довезли меня на парусной лодке до станции.Я был тогда начальником и единственным сам себе подчиненным участником гельминтологической экспедиции, посланной академиком К. И. Скрябиным в этот район. Дед и внук подобрали меня на одном из островов.

Мы пришли на ББС глубокой ночью - ярко светило низкое полярное Солнце. Сверкали небольшие волны. В чистейшей прозрачной воде у берега плавали мелкие разноцветные колюшки. Вместо причала лежала доска, положенная на камень. На берегу небольшая изба (сторожка деда, внука и бабки Евдокии Михайловны Сметанихи). Ближе к берегу дощатый домик (такие сейчас называют балками), служивший, когда бывали студенты, лабораторией. Вдоль окон - дощатый настил для микроскопов, для жилья - маленькая каморка с печкой. Все это называлось кубриком и сохраняется до сих пор как музейная ценность. На берегу слышны были крики чаек, куликов и пролетающих гагар. Было тихо. Ни студентов, ни научных работников в эти дни не было. А когда они приезжали, то жили в палатках. Пишу варили на костре, плавали для сбора материала на весельной лодке.

В июле 1951 года директором ББС был назначен только что окончивший МГУ Н.А. Перцов. И уже через десять дней был составлен исторический акт: перепись имущества биостанции, который подписали Перцов, сторож Никифоров, художник И.П. Рубан и аспирант М.Е. Виноградов. В акте значились: сторожка одна, лаборатория одна (в плохом состоянии), лодка ("казенная") одна (в плохом состоянии), планктонная сетка одна (негодная), драги три (лишь одна в хорошем состоянии) и так далее. А еще топоров два, молоток один, кастрюля одна и так далее, список, очень напоминающий перечень Робинзона Крузо после кораблекрушения.

Вместе с Перцовым и его женой Натальей Михайловной прибыли его однокурсники М.Е. и Н.Г. Виноградовы, Н.М. Воронина, Е.А. Цихон, И.А. Носова, И.И. Гительзон, Я. Д. Гуревич. Началась современная история ББС.

Следующий раз довелось мне попасть на ББС лишь в январе 1962 года. На берегу моря, среди сосен, у подножия пологой, выглаженной ледником скалы дорожки в снегу вели к зданиям лабораторий, общежитий, кухни-столовой (клуба), домов сотрудников. Чуть выше стоял уютный дом директора. У ручья -бревенчатый дом Зенкевича. Прекрасная баня с парным отделением, просторная пилорама со штабелем эаготовленных досок. На берегу, как в настоящем порту, на катках и проложенных рельсах зимовали мотобот, небольшой лоцманский бот "Ломоносов", маленький гидробиологический бот "Биолог", много лодок. Биостанция была электрифицирована,- работали дизели и аккумуляторная станция. И, как художественный символ, на берегу возвышался ветряк, построенный в надежде преобразования энергии ветра в электрическую. Лопасти ветряка минорно поскрипывали от ветра. Поразительно выглядели склады с разнообразным имуществом, слесарным и столярным инструментом, множеством прекрасных микроскопов, препаровальных луп, термостатов, компрессоров, одеял, сапог, телогреек, и все в невиданном мною нигде более порядке: каждая вещь на определенном месте с записью в журнале и при строгом учете. Сверху из "водопроводного озера" была проложена система труб, по которым вода летом "сифоном" поступала вниз, на биостанцию. Около мастерской стояли трактор и бульдозер. Замечательны были печи во всех домах: они сохраняли тепло сутки и были очень экономичны.

Это чудо нуждалось в осмыслении. Как оно стало возможным? Заведомо без централизованного финансирования (МГУ не планировал тогда ББС, все силы уходили на оборудование новых зданий на Ленинских горах в Москве), в суровых условиях на Полярном круге? Как это могло осуществиться в наших советских условиях? Мы сейчас видим прошлое лишь в мрачном свете. Это неверно и несправедливо. Энтузиазм, самопожертвование - действительная причина многих побед и преодолений прошедших десятилетий. В строительстве Беломорской биостанции реализовался этот прекрасный романтический дух. Более того, я думаю, Николай Андреевич Перцов, российский интеллигент и исследователь, в строительстве биостанции нашел способ воплощения своих идеалов. Здесь он был свободен, Здесь было братское содружество, место радостного и бескорыстного труда. За тридцать три года директорства Перцова в строительстве ББС участвовали многие-многие сотни людей. И сколько из них вспоминают об этом времени как о самых светлых днях своей жизни.